За полгода 2019-го больше тысячи семей этнических казахов из Китая переселились на историческую родину.
Подпишитесь на нашу страницу в Facebook!
Оралхан Абен с рождения жила в уезде Дурбульджин Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) Китая. По ее словам, долгое время там все было относительно спокойно, но с 2013 года у верующих граждан возникли проблемы с чтением намаза в мечети.
[quote class=»c»]Когда заходили на территорию мечети, у ворот записывали данные с наших удостоверений. Позже узнали, что это была подготовка к чему-то страшному. Работающих людей и пенсионеров шантажировали тем, что им прекратят платить зарплату и пенсии, если они продолжат ходить в мечети. Молодежь вообще запрещали впускать. Так началась политика запрета.
В 2017 году всех, чьи удостоверения регистрировали в мечети, стали помещать в лагеря политического перевоспитания. Помимо религии власти взялись и за образование. В местности, где мы жили, намного раньше закрыли и уйгурскую школу. Потом начали закрывать казахские школы, учителей казахского языка поместили в лагерь, насколько я слышала. А тех, кого не помещали туда, брали в охрану в китайские школы.
Казахские дети стали учиться в китайских школах, где запрещали разговаривать на казахском, велели говорить только на китайском. Мы стали беспокоиться за будущее своих детей. Нас мучил вопрос: что будет с будущими поколениями, если уничтожат нашу веру, наш язык?[/quote]
В августе 2016 года она с мужем решила переехать на историческую родину. Здесь она с тремя детьми получила гражданство, а ее супругу отказали из-за проблем с паспортом. Тем не менее, вся семья осталась жить в Казахстане.
На север
Официальный Пекин сначала отрицал существование политических лагерей, затем назвал их «центрами профессионального перевоспитания» для предупреждения случаев экстремизма и радикализма. В конце декабря прошлого года власти Китая пригласили посетить эти центры 12 иностранных дипломатов, преимущественно из мусульманских стран, среди которых были дипломаты из Казахстана и Кыргызстана.
По итогам поездки советник посла РК в КНР Манарбек Кабазиев поделился своими впечатлениями с китайским международным телеканалом CCTV. Он отметил, что китайское правительство заботится о своих гражданах, давая им возможность приобретать новые профессии.
По данным Министерства труда и социальной защиты Казахстана, с 1991 года из КНР в страну прибыли 136 492 человек. А за шесть месяцев 2019 года на историческую родину вернулись и получили статус оралманов (этнические казахи, переселяющиеся в Казахстан — прим.ред.) 1552 человек из Китая.
Как рассказали в организации «Атажұрт Еріктілері», активно занимающейся решением проблем этнических казахов в КНР, Казахстан не обязан предоставлять жилье, работу или давать пособия бывшим гражданам Китая. Поэтому официально ничего из перечисленного этнические казахи не получают. Но могут получать пенсию, если не получали ее в Китае. Но для этого нужно предоставить большое количество документов.
В августе этого года экс-президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, выступая на партийном мероприятии, призвал казахов, приехавших на историческую родину, отказаться от «иждивенческого» образа жизни.
«Сейчас поднимают лозунги тридцатилетней давности: «Мне дай, у меня много детей», «У меня мало заработной платы, дай». Так о чем ты думал? Это же твои проблемы. Ты же с государством не советовался когда-то. Государство решает свои задачи и дает. Нет — давай еще», — сказал Назарбаев (цитата по Zakon.kz).
Однако государство выделяет средства для тех оралманов, кто заселяется в северные регионы страны, где год за годом редеет население, снижается рождаемость и постоянное отрицательное сальдо миграции. По информации «Атажұрт Еріктілері», после того, как оралманы заселяются на севере они получают единоразовую денежную помощь для оплаты аренды жилья в первый год — 86 тысяч тенге (223 доллара США) на каждого члена семьи.
Например, если в семье пять человек, то то сумма единоразовой помощи составит 430 тысяч тенге (чуть более 1,1 тыс.долларов США).
Тем не менее большинство репатриантов расселились в Алматинской области – 29 589 семей (73 675 чел.), Восточно-Казахстанской области – 12 864 семей (40 347 чел.) и в столице – 3 672 семей (6 130 чел.).
Оралхан Абен с семьей сейчас живет в Алматинской области в селе Карабулак. Они перебрались поближе к родственникам ее мужа.
«[Помощь] не получали, да и не спрашивали. Единственное, с февраля этого года получаем небольшую выплату по инвалидности младшего ребенка. Своими усилиями приобрели земельный участок, построили дом, но пока туда не заселились — документы еще не готовы. Поэтому пока мы живем у родственников мужа», — рассказывает она.
Устроившись в поселке на временную работу посудомойщицей, женщина в одиночку кормит семью, так как супруг из-за проблем со здоровьем работать не может, а самая старшая дочь учится в университете.
«Сейчас у нас трудности в бытовом плане. Но мы стараемся не быть обузой для государства, поэтому пытаемся всего добиться сами», — добавляет Оралхан.
Приказали развестись
Сейчас она пытается добиться переселения своей матери из Китая в Казахстан. По ее словам, та находится под домашним арестом в Китае.
«Она больна, некому позаботиться о ней. Мама хочет приехать сюда, к нам, но ее не выпускают, документы не возвращают. Одна из причин – чтобы она не рассказала все то, что она видела в лагере и пережила. Мы выслали ей официальное приглашение. По этому приглашению пограничники должны вернуть ей паспорт и позволить выехать в Казахстан. Но этого все еще не происходит», — рассказывает Абен.
Женщина надеется на воссоединение всей семьи. До этого она почти два года ждала возвращения мужа из Китая — в сентябре 2017 года он поехал на похороны брата в Синьцзян и пропал.
Позже она узнала, что, когда муж пересекал границу при возвращении в Китай, у него отобрали паспорт.
«Ему велели развестись со мной. В июле 2018 года ему разрешили связаться со мной именно для этого. Он сказал, что разводится со мной, не объясняя почему. Я была не готова к разводу, отказалась. Я почувствовала, что здесь что-то не так», — вспоминает женщина.
В сентябре 2018 года ее мужа арестовали. Его, по словам Оралхан Абен, допрашивали даже в 2-3 ночи, расспрашивали, почему он вывез семью за границу. Она жаловалась в казахстанский парламент, МИД и даже президенту. Просила помочь вернуть мужа и воссоединиться семье.
После многочисленных писем и жалоб ее мужа наконец-то отпустили. Он вернулся к ней в Казахстан в феврале этого года.
«Но сильно подорвали его здоровье – из-за постоянных избиений и пыток он не слышит, почки повреждены, печень опухла, сердце увеличилось, желудок инфицирован. Ему пригрозили, чтобы он не рассказывал семье о том, что с ним происходило. Его сильно запугали», — говорит жена пострадавшего в лагере Синьцзян.
[pullquote]Пригрозили, чтобы он не рассказывал семье о том, что с ним происходило.[/pullquote]А в апреле 2018 года правоохранительные органы в СУАР задержали и отправили в лагерь престарелую мать Оралхан Абен.
«Ей 70 лет и несмотря на возраст, ее закрыли в лагере за то, что ездила в Казахстан и что читала намаз. При этом никаких официальных документов о направлении ее на политическое перевоспитание не было. Я узнала об этом [о задержании] через 16 дней. О ее ситуации не получала никаких известий. Скудные новости доходили до меня из уст других людей. В июле того года ей сделали операцию на желчном пузыре. И после 15 дней лечения ее обратно вернули в лагерь», — негодует Абен.
Спустя несколько месяцев после ареста матери повесился младший брат Оралхан, не выдержав притеснений.
«В день смерти Ерболата маме разрешили попрощаться с ним и отпустили всего на шесть часов! Даже по-человечески попрощаться с сыном ей не дали. Потом ее снова закрыли в лагерь. Ее состояние после операции и постоянных допросов и условий содержания ухудшалось. В сентябре она попала в больницу, не могла ходить. Но вскоре ее снова отправили в лагерь», — говорит Абен.
В декабре 2018 года ей сообщили, что мать отпустили, оставив под домашним арестом.
Боль разделенных семей
4 марта этого года министр иностранных дел казахстана Бейбут Атамкулов сообщил, что число этнических казахов в лагерях сократилось на 80%. А условия получения документов для выезда из Китая в Казахстан (в основном для воссоединения семейств) облегчились.
«В 2018 году порядка 2500 этнических казахов получили визы для выезда на родину. В этом году из числа граждан Казахстана, которые имеют двойное гражданство, 33 человека были задержаны в Китае», — сказал Атамкулов, выступая в парламенте.
По словам главы общественного фонда «Международная Правовая Инициатива» (International Legal Initiative) Айны Шорманбаевой, многие пострадавшие были выпущены благодаря жалобам родственников в МИД Казахстана, международные организации, а также сообщениям мировых СМИ о задержаниях без права на защиту и без связи с внешним миром.
«Конечно, в своих ответах МИД указывает, что они не имеют права вмешиваться во внутренние дела Китая, но исходя из гуманности и принципа единства семьи, они все же направляют дипломатические ноты китайской стороне, ведут переговоры и через несколько месяцев вопрос действительно решается. Некоторых заключенных переводят под домашний арест, а потом отпускают и разрешают выехать в Казахстан. Хотя официальной четко выраженной позиции наших властей по этим лагерям мы пока не слышали, невидимая глазу работа идет», — отмечает Шорманбаева.
По данным International Legal Initiative, с 2017 года к ним за помощью обратились 162 гражданина Казахстана. 15 человек уже освободились из лагерей и вернулись к семьям.
«Но это из тех, кто сообщил о своем возвращении. Есть те, кто молча вернулись. Не все обратившиеся рассказывали, что их родных забрали в лагерь. Некоторые просто просили помочь с документами и нуждались в разной правовой помощи», — уточняет Айна.
Нападкам со стороны властей в Синьцзяне чаще всего подвергаются люди, имеющие родственников за границей в одной из 26 «чувствительных стран», включая Казахстан, Турцию и Индонезию, сообщает Human Rights Watch. Также, по словам Шорманбаевой, в группе риска находятся практикующие мусульмане:
[quote]Задерживали даже имамов, которые вели свою деятельность с разрешения государства. Хотя эти люди никогда не были против государства и никаких преступлений не совершали. Но именно за то, что служили муллами, их осудили, по некоторым сведениям, на 10–15 лет. Некоторых мулл избивали до смерти в тюрьме.[/quote]Сам лагерь, по описанию переживших заточение людей, напоминает обычную колонию. В одной камере могли находиться казахи, кыргызы, узбеки, уйгуры и дунгане.
«С 8 утра до 5 вечера произвольно задержанных учили писать на китайском. Насколько мне известно, этому учат даже грамотных людей, например учителей. Но учат их не тому известному литературному языку, а языку пропаганды. Они учатся писать так называемые письма раскаяния о своем прежнем образе жизни и мыслей и признаются в приверженности к коммунистическим идеалам», — с грустью резюмирует Айна Шорманбаева.
[pullquote align=»right»]Учат их не тому известному литературному языку, а языку пропаганды.[/pullquote]Даже после выхода из лагеря большой проблемой оказывался выезд из страны.
«Даже если удавалось выехать, то их заставляли подписывать множество документов, где они клянутся не рассказывать ничего о происходящем в лагере. При этом они оставляют в Китае 1-2 членов семьи в заложниках. Поэтому те, кто выехал в Казахстан, боясь за своих родных, оставленных в заложниках, возвращается в Синцзянь», — объясняет Шорманбаева.
Те, кому терять нечего, выезжают в Казахстан и остаются здесь. Но многие боятся открыто говорить о пережитом.
Больше месяца назад Оралхан Абен получила ответ МИД Казахстана о том, что будут приниматься меры по возвращению ее матери. Также казахстанка написала письмо в региональное представительство ООН в управление по правам человека. Она надеется, что в скором времени ее матери удастся воссоединиться с семьей.
Данная статья была подготовлена в рамках проекта IWPR «Стабильность в Центральной Азии через открытый диалог».